Неблагоприятные тренды развития Воронежской области: проанонсирован доклад экспертного сообщества о серьезных проблемах в управлении регионом

Александр Гусев, как губернатор Воронежской области, является доминирующим политическим актором и представляет собой лишь один из центров влияния в регионе.

На базе АНО «Институт политического анализа и стратегий» под руководством доктора политических наук, профессора Дмитрия Нечаева подготовлен многостраничный доклад «Слабость исполнительной власти в Воронежской области и роль пяти центров влияния в принятии политических решений в субъекте РФ». Публично этот доклад будет представлен и опубликован в СМИ в пятницу, 5 апреля.

Исполнительную власть Воронежской области, возглавляемую Александром Гусевым, стоит рассматривать как слабую

Однако краткие его тезисы авторы проанонсировали заранее. Вот некоторые положения доклада. 1. В течение 15 месяцев исполнительную власть Воронежской области, возглавляемую Александром Гусевым, стоит рассматривать как слабую. Ключевыми доводами на этот счет являются следующие аргументы: а) нет определенной повестки дня развития региона в виде набора целей и программ, б) низкий рейтинг доверия губернатору среди основных социальных страт, в) наличие перманентно сотрясаемых эту власть скандалов и отсутствие системных мер по их предотвращению, снижению их негативных последствий, г) наличие открыто и скрыто оппонирующих центров влияния, отдельных политических акторов, влияющих на принятие политических решений в регионе.

2. Александр Гусев, как губернатор Воронежской области, является доминирующим политическим актором и представляет собой лишь один из центров влияния в регионе. Есть основание полагать, что его центр пока не обладает таким доминирующим положением, способным единолично принимать экономические, кадровые, социальные и политические решения. Фактически пять центров влияния это сетевые коалиции правящей элиты области (по моим оценкам численность региональной элиты в этом субъекте РФ составляет порядка 270 человек).

А. Гусев вынужден считаться с наличием иных центров влияния, находить консенсус с ними при принятии политических решений

3. На начало 2019 года в Воронежской области неформальные сетевые коалиции правящей элиты области возглавляют акторы, расположенные в определенном порядке по степени их влияния: Александр Гусев (губернатор), Николай Шишкин (прокурор области), Алексей Гордеев (вице-премьер правительства РФ, экс-глава региона в 2009-2017 гг.), Олег Нефедов (начальник управления ФСБ по Воронежской области) и Владимир Нетесов (председатель областной думы). Каждый из лидеров региональных центров влияния, как правило, обладает политической субъектностью с руководством иерархичными и неиерархизированными государственными структурами и наличием властных полномочий (конвенциональных и неконвенциональных).

4. Обладая ресурсом формальных полномочий, лидеры сетевых коалиций имеют своих влиятельных креатур в иных системах государственного и муниципального управления, институтах гражданского общества (45 – 1, 38 – 2, 14 – 3, 22 – 4, 42 –5), группы поддержки и симпатизантов в различных предпринимательских и социокультурных средах. А. Гусев вынужден не только считаться с наличием иных центров влияния, но и находить консенсус с ними при принятии политических решений. 

5. Не менее важна линия поведения нескольких автономных региональных политических акторов: С. Лукина (сенатор), В. Кстенина (мэр Воронежа), А. Маркова (депутат Госдумы, «блуждающий форвард»), А. Пономарева (депутат Госдумы и владелец агрохолдинга «Молвест»), Е. Хамина (бизнесмен и депутат облдумы) и ряда других политиков, мнение которых не может не учитываться в системе символического интеракционизма и консенсусных решений сетевых коалиций правящей элиты. В рамках авторского подсчета имеет смысл говорить о наличии 12 таких влиятельных субъектов региональной политики (без учета центров влияния).

Общественное мнение региона не имеет системного взгляда на какие- либо достижения А. Гусева в статусе главы субъекта РФ

6. Команда А. Гусева, судя по достаточно примитивной публичной деятельности, не приступала ни к формированию образа лидера, ни к разработке ценностей в системе публичного управления, ни к областной объединяющей идее (региональная идентичность), ни к образу будущего региона. Вследствие этого, региональная власть, не имеющая этих компонентов (символов) в практической политике, включая наличие образа лидера со своей миссией, теряет в доверии и поддержке населения. Таким образом, символическая политика А. Гусева ничтожна.

7. Общественное мнение региона не имеет системного взгляда на какие- либо достижения А. Гусева в статусе главы субъекта РФ. В частности, деиндустриализация региона продолжается, инвестиции в Воронежскую область в 2018 году в сравнении с 2017-м годом не только не увеличились, они серьезно уменьшились (88,9%). В АПК доминируют крупные агрохолдинги, получающие основные «сливки» от господдержки и монопольного положения в сельском хозяйстве в ущерб фермерским хозяйствам и ЛПХ. Уровень оказания услуг в здравоохранении и образовании остается крайне низким, качественная медицина по- прежнему недоступна для большинства жителей.

У Александра Гусева нет медиамашины для авторитарной консолидации в регионе, как в Белгородской, Тамбовской областях

8. Политическое развитие Воронежской области варьируется между попыткой авторитарной консолидации (Белгородская область) и региональным политическим режимом «сомнительной демократии» (Смоленская область). Тренд обозначился в направлении становления регионального политического режима второго типа (долгое согласование интересов, усиление политической конкуренции, приводящих к невысокой результативности и эффективности власти). В перспективе в Воронежской области возможны более широкие коалиции, которые можно обозначить, как «коалиции антироста».

9. У Александра Гусева не только не построена медиамашина для авторитарной консолидации в регионе (как в Белгородской, Тамбовской областях), но и цель создания таковой в действиях доминирующего политического актора в регионе не просматривается. Вследствие этого, губернатором в Воронежской области: а) не сформирована медиаолигаполия, включающая в себя два базовых телеканала, других пяти региональных медиагрупп, б) команда главы области не разработала для функционирующих в регионе СМИ ключевые смыслы и нарративы, в) региональная власть практически не присутствует в Интернете, боится этот открытый формат взаимодействий с активными и, зачастую, недовольными гражданами. 

10. К октябрю текущего года исполнительная власть предстанет перед основными политическими игроками (акторами) существенно ослабленной, психологически подготовленной к одному из трех неблагоприятных для этой власти сценарию.