"Просуществует ли суверенная Россия до 2017 года?" Часть 7. Окончание

Часть VII. Окончание.

«Докейнсианский» период

Так чем же отличаются экономические теории, созданные мозгами российских «патриотов», от тех теорий, которые были известны человечеству до их появления на свет Божий. В частности, от теорий Дж. М. Кейнса, по лекалам которого проверял свой «Новый курс» Фр. Д. Рузвельт?

Джон Мейнард Кейнс, по забавному совпадению, родился в 1883-м – том самом году, в котором умер Карл Маркс. И в том, что развитие капитализма не закончилось тем самым крахом, который предсказывали классики марксизма-ленинизма, как раз и заключается главная вина выдающегося английского экономиста Дж. М. Кейнса.

Начнем с того, что было до Кейнса.

В первой трети ХХ века в мире безраздельно господствовала классическая теория «свободного рынка», восходящая своими корнями еще к временам Адама Смита. Основные проблемы экономики в свете данной теории решались предельно просто.
При производстве любого товара капиталист тратил какую-то часть денег на закупку сырья и материалов, другую – на зарплату рабочим и персоналу, а после продажи произведенного товара у него оставалась еще какая-то прибыль. Но прибыль-то капиталист тоже тратил на покупку каких-либо товаров и то же самое делали его рабочие, то есть деньги снова шли в оборот. Схема получалась простой, как мычание коровы: все деньги, полученные за произведенный кем-либо продукт, снова шли на покупку новых продуктов. Какого-либо кризиса перепроизводства, таким образом, не могло быть в принципе, разве что по причине воздействия каких-либо мощных внешних факторов, типа войн, стихийных бедствий и тому подобного. Сама по себе рыночная экономика представлялась внутренне бескризисной, и «невидимая рука рынка» в теории должна была решать все возникающие в ней проблемы.

Именно такой экономический либерализм, в точном соответствии с означенной теорией и торжествовал в США в 20-х годах прошлого века. Результат не замедлил сказаться – грянула Великая депрессия, которая не оставила от описываемой в теории идиллической картины камня на камне. Президент Гувер, как правоверный либерал, все делал абсолютно правильно, то есть стерилизовал денежную массу и сокращал госрасходы, чтобы инфляция была низкой. Производство, тем не менее, рухнуло на 50%, 30% населения осталось без работы и голодало, а перед человечеством во всей его красе стал вопрос о самом существовании системы капитализма.

Ответом на вызов, брошенный самим фактом прихода Великой депрессии, стало появление множества новых экономических учений. И огромную роль в развитии теорий, положенных в основу Нового курса Франклина Делано Рузвельта, сыграл Джон
Мейнард Кейнс.

Кейнс сумел по-новому взглянуть на саму природу денег

Главный вывод, сформулированный Кейнсом, начисто отвергал догмы классических либеральных теорий. Рыночной экономике, утверждал Кейнс, присуща крайняя неустойчивость. Более того, свободная рыночная экономика, предоставленная самой себе, просто обязана порождать разрушительные экономические кризисы. И только активное государственное вмешательство способно предотвратить самопроизвольное скатывание страны, по которой ударил кризис, в пропасть.

Кейнс сумел во многом по-новому взглянуть на саму природу денег, которые классическая либеральная теория рассматривала главным образом как средство обмена. По поводу того, как работают деньги, он любил рассказывать следующий анекдот. Некто изготовил фальшивый доллар и заплатил им булочнику. Булочник заплатил мяснику, мясник – портному и т.д. Фальшивка прошла 20 продавцов, но последний понес доллар в банк, и там сказали, что он фальшивый. 20 обиженных нашли изготовителя фальшивки и, собравшись вместе, стали решать, что им делать.

«Да, я виноват, – сказал тот. – Но настоящего доллара у меня нет, а потому все должны получить свои товары назад. Есть, правда, другой путь. Вы все работали. Каждый из вас получил 10% прибыли, 10 центов. Все вместе – 200 центов. Пусть каждый из вас согласится на прибыль 5%. Тогда из двух долларов прибыли один станет вашим, а другой пойдет на то, чтобы превратить фальшивый доллар в настоящий. Ваша прибыль уменьшится, зато все вы будете заняты».

До того времени, когда человечество окончательно отказалось и от золотого стандарта, и от Бреттон-Вудской системы, оставалось, вообще-то, около 40 лет. Но уже тогда, в начале 30-х прошлого века, Джон Мейнард Кейнс прекрасно осознавал и блистательно сформулировал ту истину, которую даже 80 лет (!) спустя оказались неспособными осознать существа, правящие суверенной Россией. Что деньги, работающие в экономике, потенциал которой обеспечен не умишком крысенка, а интеллектом человека, в принципе не могут быть «фальшивыми» – даже если они при этом и являются «ничем не обеспеченными».
Основная часть теории Кейнса была посвящена новому во многом взгляду на такие понятия, как спрос и предложение, инвестиции и производство, потребление и сбережение и т.д. В целом рассуждения Кейнса были достаточно просты.

Любой доход, полученный кем-либо, делится на потребление и сбережение. Рост потребления вызывает увеличение загрузки уже существующих производственных мощностей, сбережения же служат основой для инвестиций, то есть создания новых мощностей. Экономический рост развивается, таким образом, по цепочке: инвестиции – общественный доход – сбережения. В идеальном случае все по своим местам расставляет «невидимая рука рынка», в реальной же действительности мы имеем дело с таким явлением, как периодический рост безработицы или всплеск инфляции. Важную роль в понимании того, почему происходит подобное, играет понятие мультипликатора, которое в 1931 году ввел английский экономист Р. Кан.

Принцип работы мультипликатора и «парадокс бережливости»

Предположим, вы решили построить дом, нашли строительную фирму и заплатили ей за строительство некую сумму – S долларов. Влияние вашей сделки на экономику данной суммой, однако, не ограничилось.

Какую-то часть из полученной ею S долларов строительная фирма истратила на оплату материалов и услуг партнеров, другую часть – на зарплату своим работникам, третья часть пошла в прибыль. Люди, получившие деньги, израсходовали их на потребительские товары и услуги; фирмы –на закупку нового оборудования или других товаров и услуг. Какая-то часть дохода пошла на сбережения – люди могли положить деньги в банк, а фирмы – занести в статью баланса «нераспределенная прибыль».
Все деньги, таким образом, были либо потрачены, либо отложены.

Предположим теперь, что все владельцы полученных денег решили 90% из них потратить, а оставшиеся 10% отложить. В итоге потраченные вами S долларов породили вторую волну трат – в сумме S1 = 0,9 S долларов. Но эти 0,9 S долларов также перейдут к другим людям и другим фирмам, которые также потратят 0,9 S1 долл. Возникает таким образом следующая волна затрат в сумме 0,9*S1= 0,9*0,9 S, а за ней следующая и следующая. То есть затраченная вами сумма S долларов породит цепочку затухающих волн расходов в сумме S+S1+S2+… = S (1+0,9+0,9*0,9+…). Выражение в скобках есть сумма бесконечного числа убывающей геометрической прогрессии, которая стремится к величине S/(1-0,9) = 10S. То есть ваши затраты в S долларов вызвали в экономике волну расходов, вдесятеро большую реально затраченной вами суммы.

Коэффициент 1/(1– q) как раз и является мультипликатором, где q – это есть так называемая «предельная склонность к потреблению», то есть та доля дополнительных доходов, которые человек готов потратить, а не сберечь. Речь при этом, заметим, идет именно о дополнительных доходах, которые у вас могут появиться (обычные доходы – это ваши стабильные траты, а мы ведем речь о росте экономики). Но ведь точно так же мультипликатор работает и в обратную сторону: если расходов у вас стало меньше на 100 долл., то экономика недополучит всю тысячу. Итак, чем выше склонность потреблять, тем больше мультипликатор. И наоборот: если население начинает «зажиматься», то величина мультипликатора падает, а вместе с ней снижается и совокупный доход. Данное явление получило в экономике название «парадокс бережливости».

В определенных случаях «парадокс бережливости» начинает играть в экономике крайне негативную и очень опасную роль. Это обычно имеет место тогда, когда в обществе начинает расти уровень социального неравенства.

Когда человек беден, то практически все деньги, полученные им, он вынужден тратить на самое необходимое (а иногда еще и занимать). С ростом дохода человек начинает сберегать все большую и большую его часть. То есть на высших уровнях общественного богатства мультипликатор принимает значительно меньшие значения, чем в условиях относительной бедности. С ростом социального расслоения темпы роста экономики, таким образом, уменьшаются, общественный доход растет все медленнее, величина мультипликатора снижается все больше и больше.

Начинает складываться ситуация кризиса. Инвестиций становится все меньше, ибо они приносят все меньше дохода (зачем строить новые производственные мощности, если у людей нет денег, чтобы покупать произведенную на них продукцию?). Общественный доход снижается все больше и больше, а вместе с ним падает и совокупный спрос на товары и услуги. Падение спроса заставляет бизнес сворачивать производство, снижать цены и зарплаты, увольнять часть персонала. Это, в свою очередь, все более уменьшает общественный доход, а вместе с ним падает совокупный спрос, инвестиции, производство, цены, зарплаты. Начинает работать своего рода «спираль сжатия», которая может закручиваться до полной остановки экономики…



«Сейчас мало кто помнит, что средний класс США был создан государством искусственно»

В 1932 году, в разгар Великой депрессии, поставившей вопрос о самом существовании системы капитализма, президент США Франклин Делано Рузвельт обратился к нации со следующими словами:

«По всей стране мужчины и женщины, забытые в последние годы в политической философии правительства, ждут от нас руководства и более справедливого распределения национального богатства. На фермах, в бывших городах и деревушках, миллионы наших сограждан трепетно надеются, что их прежний уровень жизни и мышления не канул в прошлое. Эти миллионы не могут и не будут ждать напрасно. Я клянусь вам, я клянусь себе проводить новый курс для американского народа».

Не взирая на вой «патриотического» быдла, тогдашних хранителей «американских духовных скреп», обвинявших его в «социализме» и «коммунизме», ФДР сдержал данное нации слово. Великий президент вернул погружающейся в пучину хаоса Америке статус великой державы и открыл путь к превращению США в первую сверхдержаву мира.

Огромную роль в формировании Нового курса Фр. Д. Рузвельта сыграли те революционные идеи, которые отстаивал Дж. М. Кейнс и экономисты той школы, которая была названа кейнсианской. Америка богатых и бедных из Великой депрессии вышла Америкой среднего класса.

«Сейчас мало кто помнит, что средний класс США был создан государством искусственно, – отмечал известный российский экономист Никита Кричевский («Экономическая безопасность», №1-2, февраль 2009). – Причем произошло это знаменательное событие фактически в течение жизни одного поколения и всего несколько десятков лет назад. Подтверждением тому является непреложный факт: все последние большие состояния были созданы менеджерами высшего звена, управленцами крупнейших сетей, дельцами с Уолл-стрит, а не славными продолжателями финансовых династий».

Однако такая картина была в Америке не всегда – до середины 30-х годов громадные состояния получались за счет прибылей с капитала. Основная масса занятого населения напряженно работала, но все сливки, как правило, уходили в карманы рокфеллеров и ротшильдов. В 1929 году до 70% дивидендов от капитала принадлежала лишь 1% американцев. По сути, не менее 70% граждан США год от года продолжали влачить жалкое существование без всяких надежд на улучшение своего положения.

Новый курс Рузвельта перевернул социальную пирамиду, столетиями складывающуюся в американском обществе, с ног на голову (а точнее, наоборот – поставил с головы на ноги). В 1929 году в корпоративном секторе до вычета налогов трудящиеся получили 67% причитающихся доходов, капитал – 33%. В 1955 году это соотношение составило 69% против 31%. Соотношение, казалось бы, фактически прежнее. Но самым радикальным образом изменились дивиденды собственников и заработки населения после налогообложения. Две трети дохода получили уже простые американцы. Абсолютная часть доходов богатых людей стала уходить на налоги!

Но какие же изменения в налоговой системе смогли провести социальный переворот в огромной стране? В 20-е годы ХХ века самая высокая ставка подоходного налога в США равнялась 24%, а налоги на наследство и недвижимость составляли 20%. Воспроизводство богатейших династий происходило спокойно и размеренно. Все кардинально изменилось с началом Нового курса.

Верхняя планка подоходного налога, в период первого президентского срока ФДР, была поднята до 63%, а в период второго – до 79%. В 50-х годах, когда Америке потребовались средства на холодную войну, эта ставка возросла вообще до 91%! Те, кто раньше жили как рантье, стали не только отдавать большую часть своих доходов, но и испытывать большие сложности с передачей заработанного «непосильным трудом» своим наследникам. В период Великой депрессии максимальная ставка налога на наследство недвижимости была поднята сначала с 20 до 45%, затем – до 60, 70 и, наконец, 77%! И такая налоговая политика очень быстро принесла свои плоды.

Если в 1929 году 0,1% наиболее состоятельных американцев владели более чем 20% национального богатства, то к середине 50-х их доля сократилась до 10%. Но и этого американским реформаторам показалось мало. Федеральный налог на корпоративную прибыль вырос с 14% в 1929 году до более чем 45% в 1955-м. Таким было финансовое обеспечение среднего класса. Реальные доходы среднего класса за годы Нового курса удвоились. Причем большинство американских семей теперь не просто имели больший доход, но были более социально защищены. Все большую популярность стали приобретать предлагаемые работодателем программы пенсионного и медицинского страхования. Подобная политика стала «признаком хорошего тона», без которого было проблематично удержать ценные кадры.

Америка стремительно превращалась в страну среднего класса. Путь для превращения США в первую сверхдержаву мира был открыт!

Почему Америке при помощи учения Кейнса удалось преодолеть разруху Великой депрессии, а у суверенной России получилось проделать путь прямо противоположный?

«Страна победившего Кейнса» – гласил заголовок статьи Сергея Минаева, опубликованной в журнале «Власть» (9 июля 2012). Вы, пожалуйста, не смейтесь, но речь в этой статье экономического обозревателя(!) «Власти» шла… о России. Хотя, впрочем, стоило ли особенно удивляться подобной публикации?

Еще в марте 1983 года, если кто помнит, президент США Рональд Рейган поделился с человечеством своей «мечтой о будущем, которое внушает надежду». Лидер западного полушария объявил о том, что США приступают к созданию систем, которые «лишают ядерное оружие его силы и сделают его бесполезным и устаревшим».

Выступление президента США, как выяснилось, было во многом блефом. Даже спустя три десятилетия, как мы знаем, США так и не создали системы, которые, как обещал Рейган, позволят им уничтожать баллистические ракеты до достижения ими территории США или территории их союзников». Для того, чтобы сокрушить своего соперника, вторую сверхдержаву мира, американцам, однако, не потребовалось применять какие-либо типы вооружений, разрекламированные в рамках программы «звездных войн». Эту работу за них с успехом проделала сама же советская партийная «элита», в лице ее двух крыльев – «либерального» и «патриотического», оказавшихся, на поверку, двумя сторонами единого целого. И огромную помощь в этой работе оказали нашей «элите» специально выращенные ею так называемые «экономисты».

«Колоссально вырос уровень экономической культуры интеллектуальной части общества – в разы, – вещал в конце 90-х А. Чубайс. – Мы выросли на поколение за это время». Если раньше реформаторам «стоило огромных трудов отбить атаки советских академиков», то сегодня «журналисты разных газет вдребезги разбивают то, что предлагают российские академики».
По той причине, что «интеллектуальная часть российского общества», в лице ее экономических обозревателей, действительно ушла в колоссальный отрыв, явно недоступный нам, простым смертным, мы не будем вдаваться в анализ тех аргументов, которые привел в своей сногсшибательной статье г-н Минаев. Который пришел к глубочайшему выводу о том, что с «ростом государственных расходов и государственного спроса [у России] все, с кейнсианской точки зрения, в порядке», а потому «все элементы кейнсианских схем сейчас в России налицо – их автор мог бы быть доволен».

Одно лишь в данном случае не совсем понятно: почему Америке при помощи учения Джона Мейнарда Кейнса удалось преодолеть разруху Великой депрессии и превратиться в первую сверхдержаву мира, а у суверенной России получилось проделать путь прямо противоположный – превращения из второй сверхдержавы в убогий и вызывающий чувство брезгливости сырьевой придаток, вползающий в такую Великую депрессию, которая вполне может стать последней в его позорной истории?
Так в чем же заключается принципиальная разница между кейнсианством Франклина Д. Рузвельта и «кейнсианством» нацлидера суверенной РФ В. В. Путина?

Продолжение следует